Реальность и мироздание - неожиданно хрупкий предмет. Никогда не знаешь, к чему приведут даже самые незначительные изменения. Вот асгардский дракон истово верил, что Реальность вполне себе жива, сварлива и злопамятна, неизбежно карающая всякого, кто пытается навести в её плетении свои порядки. Его учитель, печально известный Дормамму, не раз преломлял и менял явь как у себя дома, так и будучи гостем других измерений, и каждый раз ему это выходило боком - реальность становилась на сторону многочисленных врагов завоевателя. Тем не менее, пока искажение не развеялось, аномалию в реальности можно и нужно было использовать, чтобы как следует набить свои карманы тронутыми преломлением артефактами. Когда мир "распогодится", тронутые другой реальностью предметы сохранят слой наваждения и могут быть использованы для создания "естественных пространственных включений" без неминуемых кар.

В паутине тайных узких улиц славного Лондона, вдали от центральных проспектов и шумных дорог, асгардец нашел себя в значительно более привычной атмосфере скрюченного волшебой гадюшника. Магия, реагенты, подпольные артефакты и поддельные сапоги короля Артура - здесь за последние лет 300 точно почти ничего не изменилось, разве что общую какофонию с нотками презрительного гоблинского хихиканья разбавлял далекий гул автомобильных пробок.

У таких мест, как и полагается, есть свод негласных правил, силами которых подобные закоулки и существуют: не убивать, не навредить, воле не препятствовать. Чаянное или нечаянное их нарушение приводит к незамедлительному катапультированию нарушителя через ближайший дымоход в более реальный Лондон. Такие условности принято было называть "гоблинскими законами", просто потому что  шныряющие карманники-полурослики получали наибольшую выгоду от такого положения дел - ведь магия места защищала их от праведного гнева слишком внимательных жертв.

Ощупанный в пятый раз на предмет кошелька, асгардец старательно игнорировал паразитов и не свирепел над раскрытой книгой. К разочарованию гоблинов, драконово зеленое пальто с красным воротом не имело карманов вообще, а мерцающие в тусклом свете камни на поясе намертво сидели в своих пазах. В его руках было довольно затертое до дыр изделие с говорящим названием "История Британии: для начальных классов", а на первой же отбивочной странице чьим-то детским почерком было выведено имя "Мэри Питтлз" - простейшая вещь, украденная у простых смертных в минуты беспечной невнимательности, попала на уличный прилавок умудренного житием и морщинами гоблина, в раздел "быстрого экскурса по событиям последних столетий", специально для внеземных сущностей всех мастей и размеров.

Игнорируя настойчивые всепроникающие взгляды продавца, несущие один единственный посыл - "КУПИ", Садуранг методично сверял свои знания с текущим положением мира: Королева Боудикка все так же героически скончалась в конце своей легенды, Кельты сгинули в корчах Темных веков, потомки Римлян сходились в битвах с пришлыми северянами, а Католическая Церковь пускала корни в души людей с переменным успехом. Пока все было верно, никаких намеков на аномалии. Из этого колдун мог сделать логичный вывод - искажения реальности были не настолько глубокими и радикальными, а значит, скорее всего, были вызваны не пробуждением древних сущностей категории "Хтон".

— Это я уже ведаю, — сухо резюмировал Садуранг, громко захлопывая учебник. От такого грубого обращения с книги вылетела девичья закладка с веселыми единорогами. Затем дракон заглянув в налитые хорошо знакомой жадностью глаза гоблина, — этому дракону нужна более современная летопись. Этак с 1700 года.

Нет ничего страшнее внезапно обретенной вежливости и доброжелательности на Гоблинском рынке. От женщины, которая была слишком красива для этого места. И дело не только в психологическом контрасте с косматостью и грубостью местных завсегдатаев, многими волшебными существами банальная любезность воспринималась либо как слабость, либо как угроза. Дракон же принципиально считал, что любая таящаяся за ширмой обворожительной улыбки судьба была ему по плечу. О том, что с ним заговорила ведьма - колдун понял моментально: ни с чем не спутать это наслоение ауры волшебы и мистики. Странным было только то, что что его новая знакомая незнакомка была ... Похожа на всепоглощающую черную дыру. Подобную ауру, насколько помнил Садуранг, носили как драгоценные регалия всевозможные высшие умертвия, проклятые, демоны "пустотных измерений" и чароплеты, имеющие сложноподчиненные взаимоотношения с магией. Т.е. Исключительно приятные в общении личности, которые попытаются попробовать собеседника на зуб при первой же возможности, тем или иным способом. Опция беседы как раз раскрывалась при помощи выживания этого маленького ознакомительного испытания.

Конечно же дракон согласился на чай, хотя никогда особенно его не любил. И стоило ему оказаться в лавке и подыграть, рассчитывая добраться до какого-никакого чайного интерьера, как он оказался в расчудесных кандалах у стены. Вместе с этим развеялась и магия наличия интерьера в гоблинской лавке, ему на смену пришла вполне себе гоблинская пещера, вокруг которой, как могло показаться, построили внешний фасад кривой-косой лавки.

— Вот так сразу?.. — разочарованно протянул колдун, а затем его руки (особенно в области ладоней) начали источать чистейший свет и почти невыносимый жар. У всех узилищ, простых и волшебных пут был один общий нюанс - они не любили радикальное тепло, и был определенный порог энергии, который они могли поглотить, прежде чем приходили в негодность. А уж энергии у старого дракона было бескрайнее море. Кандалы быстро накалились и лопнули на его руках, как дешевое стекло, затем колдун нарисовал в воздухе многослойную руну и ... Призвал добротный такой стул, с подлокотниками и обшитый мягкой обивкой. Подобрав подол пальто, асгардский колдун чинно на него уселся, закидывая ногу на ногу.

— Приемлемо. А теперь доставай чай. — Заявил он и зычно хохотнул, поправляя растрепавшийся рукав. Он, казалось, был ничуть не удивлен развитием событий, не собирался бежать. Очень даже наоборот, намеревался получить свою часть бурды и был до безобразия доволен. Сидел на своем стуле с выражением лица - "Дормаму Мама предупреждала меня о таких женщинах как ты, и я надеялся, что она была права.".

— Этого старого дракона зовут Садуранг. И я не видел мира людей последние три сотни лет. Я не мог не заметить, что состав населения сильно изменился, а реальность искажена. Как так?

Мало того, что он уже требовал чай, так еще и намеревался осадить ведьму всеми своими расспросами. Черная Жрица была совершенно права в своем изначальном приветствии - чтение, хоть и было полезным занятием, но он все же предпочитал беседы с одушевленными сущностями. И что примечательно - колдун не боялся произносить свое имя. Ведь оно, как и у большинства асгардцев, было "словом силы", полная противоположность истинному имени демонов.

Было бы странно не быть отравленным, после неудачной попытки заключения в неволю, согласитесь? С точки зрения дракона - ядовитое питье было чем-то вроде жеста доброй воли от эксцентричной личности, которая не боится быть собой от начала до конца. Все ведьмы были эксцентричными по-своему. Просто вместо курения табака и синтетических наркотиков они чаще травили душу более экзистенциональными ингредиентами, оседающими, скажем, на дне котлов.

Обещанная чайная чашка смотрелась забавно маленькой в широкой руке дракона - он держал её как китайскую пиалу, игнорируя ручку. Далее, несмотря на то что дракон только удобно устроился даже в этой неприглядной гоблиновой норе, призвав себе единственное чистое сидячее место, его тут же пригласили выйти через портал. В то короткое мгновение он ощутил себя как типичный счастливый обладатель кошки, которой срочно понадобилось покинуть помещение. Вроде и повод поворчать, но в то же время и крайне забавно.

Дракон хохотнул в ответ на приглашение, встал со стула и небрежным щелчком пальцев отозвал стул обратно во тьму карманного измерения. Без тени страха и сомнений он проследовал за Селеной в неизвестность, где царила неожиданно нетронутая человеком природа. Покой гармонии и царство жизни, которое дракон увидеть совсем не ожидал. Первое впечатление от Черной Жрицы было таковым, что Садуранг скорее ждал изнурительный калейдоскоп ловушек, которые приведут его в какое-нибудь старое, подвальное помещение, с пола и стен которого никто не удосужился убрать гарнитур музея Испанской Инквизиции.

"А тут - благодать. Неожиданно."

Протянутую ладонь колдун взял в свою незамедлительно, и, будучи воспитанным в манере старого асгардского двора - эту руку он вежливо поцеловал.

— Мидгард никогда не был идеальным, — выразил он свое отношение к изменениям, следуя за Селеной к водопаду. Что их там ждало? — но в этом и заключается его прелесть. Роскошь удивительных метаморфоз. Ослепляющий блеск побед и поражений.

Оказавшись в центре поляны, колдун спокойно осмотрелся, но не найдя ни волшебных кругов, ни даже замысловатых грибниц вернулся всем своим вниманием к ведьме. Её вопрос был ожидаем.

— Я здесь, чтобы воспользоваться случаем. Как ты могла заметить, Селена, сейчас Верховный Чародей измерения бездействует. Ковен волшебных защитников либо не существует, либо забыл себя. Это идеальный момент, чтобы добраться до оставленных без присмотра артефактов и фолиантов, благо я знаю, как удержать их после ... Вероятного "отката" реальности. К тому же, — здесь он сделал короткую паузу, хмурясь. Явно подбирал слова, а в голосе зазвучал рокот возмущения,  — дети Одина не управились с Асгардом и теперь он сожжен до тла. Мой дом сожжен до тла. Я еще не знаю как, и почему, но настало время искать новое пристанище.

Последнее колдун узнал, как ни смешно, еще на рынке гоблинов, вместе с известиями о смерти Одина. Не было пределов изумлению дракона, пусть и сам факт уничтожения родных краев дракона не сильно огорчал - его там не было как минимум с последний миллениум, и он планировал возвращаться туда только через врата Вальгаллы.

Теперь же - Вальгаллы больше нет. Вот так взяли и, гхм, отменили самую долгую и легендарную попойку во вселенной.

Ох уж эти ведьмины избушки.

Дракон широко улыбнулся, глядя на укрытый от чужих глаз дом за живой и колючей изгородью, оценил он и впившийся в черепицу мох - такое пристанище не сразу заметишь обычным взглядом. Даже если это всевидящий взор Хеймдалля. Получив негласное приглашение войти, Садуранг оказался внутри и ... Тут же сделался удивленным. Тут было уютно. И дело было вовсе не в какой-то чистоте или пастельных тонах мебели и стен, нет - тут пахло жизнью, тут было пространство для души и мысли, здесь стояли непокрытые пылью книги. Все это было почти полной противоположностью волшебному нутру Селены - голодной бездне, в которую дракон непроизвольно заглядывал каждый раз, встречаясь с ведьмой взглядом.

Очевидно, он рассчитывал увидеть что-то более аскетичное и холодное, обиталище, полное заговоренных вещей и нашептанных фамильяров. Ну вы знаете - черепа лучших друзей вместо подсвечников, зубы грубых детей вместо гадальных камней, табуреты из костей невинных жертв неудачных жертвоприношений. А еще Селена была удивительно мила, любезна, ласкова - вызывая у асгардца воспоминания о более простых днях, когда звезды были моложе и ближе.

Опыт дракона подсказывал ему, что это была западня. Та или иная. Но как и в момент их первого контакта, первых мгновений знакомства, Садуранг решил шагнуть в неизвестность с истинно асгардским бесстрашием, соглашаясь встретиться лицом к лицу с последствиями этого решения.

— Дружелюбие, сочувствие, сострадание. Кажется, я нашел в твоем лице нематериальную сокровищницу, — шутливо заметил он, с интересом наблюдая за тем как жрица скоротечно менялась в состояниях, показывая ему то одну, до другую завораживающу грань себя. Этакий многослойный черный агат, мерцающий бритвенно острыми кристалами. — В контексте мира людей, пристанище должно быть либо смертельно опасным, либо крайне труднодоступным. Я много размышлял об этом, гуляя среди новых людей.

Увидев новую чашку в воздухе, Садуранг посмотрел на такую же пустую в своей руке, и хохотнув, обменялся с Селеной сервизом. У неё, наверное, был целый чайный набор? Призывать предметы и колдовать в чужом логове было дурным тоном даже для драконов, а потому колдун быстро нашел себе наиболее устойчивую поверхность и сел на крепкого вида пень. Будучи асгардцем физиологически - он был в три раза плотнее человека, а значит, в три раза тяжелее нормального. С таким весом на ветхой мебели не отдохнешь без аварийной ситуации.

— ... И пришел к выводу, что лучше всего иметь прямой доступ к лей-линии. Строить обиталище поверх "колодца". Так, я всегда смогу запитать себя и область от естественной миру мистической энергии, разместить сокровищницу, а также сделать дом недоступным для простого посещения. Кажется, крупнейшая такая линия пролегает в Гринвиче, если имя края не сменилось сквозь века.

Дракон был кристально честен и ничуть не смущался делиться своими планами. Он таким образом и заявлял свои права на опреленные вещи, и декларировал намерения - гордо, звучно, словно давал себе и миру обещание непременно добиться своего. Даже если у него еще не было подготовлено точного плана и понимания грядущего подвига.

Тем временем - Гринвич уже давно перестал быть маленькой деревней на болотах вблизи Лондона, став почти полноценной частью разросшегося со временем города. "Исторический район" в разное время был пристанищем чудотворцев, рыбаков, а затем здесь даже билось сердце морского величия Британской Империи. Теперь же это было место "доживания" в период благородной пенсии, куда люди стараются переехать в поисках чопорного покоя. Пра было как следует встряхнуть это место.

Угощения к чаю были такой простой вещью, но оказались очень кстати - сладости буквально подкупили если не сердце колдуна, то как минимум его его желудок и вкусовые рецепторы. Садуранг с любопытством подобрал печенье и принюхался к нему, различая аромат крупиц имбиря и пряностей. Кондитерские кулинария людей в целом сделала множество уверенных шагов вперед за время отсутствия колдуна в Мидгарде, и он вот-вот будет приятно удивлен.

— Ох? Ты хочешь помочь мне?

Спросил он, отпив чаю. В голосе дракона сквозила интрига. Он знал, что такого рода услуги никогда не оказываются по доброте душевной, а потому был готов поторговаться "за правое дело". Ему нравилась та простота, которую ведьма поддерживала в общении - никаких страшных заклятий, многоуровневых барьеров и росписей кровью на пергаменте из человечьей кожи. Пока что.

— Я рассчитывал на это, — предыдущая фраза Садуранга была риторической, а потому колдун сразу же продолжил, расплывшись в хищной улыбке, — путь асгардца требует сольного героизма в любых начинаниях. Но эпоха Асгарда кончилась. Вальгалла пуста. А возвращаться на службу к Дормамму я пока не планирую. Так почему бы нам, в самом деле, не помочь друг-другу?

Телодвижения Селены дракон различил не сразу. Будучи существом волшебным, он видел мир несколько иначе, полагаясь на зрение сквозь материю, а там были видны преимущественно ауры, энергетические синапсы и контуры всего на свете, за минусом деталей мелкой моторики, лиц, орнамента и кроя. Хотя вот, книги он читать мог без проблем - все благодаря зачарованию "всеязыка". Сейчас же колдун прищурился, чтобы расфокусировать "зрение" - так он начал видеть мир в более привычных человеку красках и деталях, перестал различать всепоглощающее нутро Селены. И, надо сказать, он был снова приятно удивлен - ведьма перед ним оказалась нечеловечески красивой, под стать тому уровню опасности, которая таилась внутри.

Колдун медленно поднял взгляд, беззастенчиво разглядывая собеседницу, прежде чем вновь встретиться глазами с Селеной - но теперь уже смотря непосредственно 'на неё', а не 'в неё'.

— Но сначала ты расскажешь этому старому дракону, чего желаешь ты.

Роскошь.

Слово, которое даркон понимал очень хорошо. Желание жить в роскоши — это буквально была его стезя, его первая искра на заре существования. Когда-то давным-давно, когда Садуранг еще был простым асгардцем, за которым не были ничего примечательного, он осознал, что хочет жить в роскоши, недоступной ему за неимением подвигов. Но мало того, он также хотел был быть достаточно силен, чтобы эту роскошь защитить. Так он и оставил свое имя, самого себя, свое естество, и шагнул в неизвестность магии и цикла обращений, где он встретил своего мастера и наставника, под наставлением которого стал лучшей версией себя.

Дракон уже собирался сказать что-то забавное, на его взгляд, как прежде ласковая ведьма отпрянула от него, как от костра Испанской Инквизиции, потешно прячась от недоумевающего колдуна за столешницей. Не понимая и не видя, что стало причиной резкой перемены, дракон бегло посмотрел на чашку, наполовину полную чаем, и отставил её на ближайшую устойчивую мебель. Затем колдун медленно встал, расправляя подол пальто, и в несколько широких шагов настиг ту самую столешницу. Дом у ведьмы был небольшой, все тут было Садурангу в шаговой доступности - буквально.

— Я обжег тебя? — спросил он изумленно, предполагая сначала самый худший вариант, а затем - шумно принюхался. Нет, не обжег. Не было ни аромата горелой плоти, ни сопровождающего магию дракона озона, но было что-то крайне противоположное, чего асгардский колдун не заметил за мимолетной лаской. Истощение, угасание, ветхость волшебного покрова в ауре собеседницы.

Он спокойно облокотился о разделяющий их стол, расставив руки по ширине плеч - так он наклонился, чтобы смотреть на ведьму более или менее на одном уровне глаз.

— ... Тебе сказочно повезло, Селена. Ведь во всех десяти мирах древа Иггдрасиль, я и есть Воплощенная Роскошь, Пламенная Алчность, Пожиратель Стад, Лорд Ветра и Неба. Роскошь это то, в чем я специализируюсь. То, что я предлагаю. То, что я забираю, — дракон самодовольно хохотнул, а в его алых глазах заплясали пламенные искры. Затем он приподнял одну из своих рук ладонью вверх. Вокруг его кисти заплясали искры и хлопья мистической энергии. Они выглядели как чистое расплавленное золото, которые собирались в своего рода мерцающий буран вокруг конечности дракона. Но это была чистая эссенция, чистая магия, в одном шаге от того, чтобы обрести финальную форму. Материальная роскошь была не единственной формой богатства, которой располагал дракон.

— Возьми меня за руку, и голод отступит, на время. Но и обратного пути не будет — это контракт: Я не наврежу тебе, ты не навредишь мне; Я восполню твою пустоту, но взамен потребую ту или иную услугу. И прямо сейчас мне нужно логово на лей-линии Гринвича.

Все эти контракты на пергаменте и коже невинных - модный новодел. Настоящие асгардцы заключают ипотечного класса обязательства крепким рукопожатием. И не важно, это договор о дружбе и взаимности, или оплата чаяний и мечтаний.

Честно говоря, древнему дракону было бесконечно безразлично как там выглядят смертные и условно бессмертные - он был ценителем драгоценностей и кристаллических структур, а красота плоти и крови всегда была условностью точки зрения и состояния здоровья, в тот или иной космический момент. Взять ту же Хель в пример - она была красива и ужасна по определению, что не делало её внешний вид нелицеприятным даже в самые уничижительные моменты существования. Да что уж там, останься от неё только обугленная кость, невозможно далекая от её божественного образа - Садуранг первым полезет драться за последний оставшийся кусочек божества, а потом еще и выставит у себя в гипотетической пещере на всеобщее обозрение, веками любуясь на неудачное божественное жаркое.

Смутило ли его стремительное ветшание Селены? Ничуть. В мире магии это не самое страшное обстоятельство внешнего вида, будем честны. А дракон видал всякое, заглядывал в самые бездонные глазные впадины неописуемым ужасам, пусть и только затем, что подозревал их в сокрытии сокровищ.

— Полагаю, ты счастлива?

Дракон с видом опытного кошатника смотрел на ведьму, улыбаясь во все лицо, и да - ему дополнительно нравилось ласковая рука на своем лице. О да - он только что прикормил прямоходящую черную дыру в мидгарде, и был бесконечно доволен собой. Колдун даже не подозревал, что в тот момент он практически повторно изобрел проклятое колесо, более известное людям как "подписка".

— Гринвич. Лей-линия.

Мягко напомнил он. Дракон совершенно ничего не понимал в кадастровом деле современного Мидгарда, но ему определенно было жизненно необходимо где-то обосноваться. Разбросать свою сокровищницу, разлечься спиралью по большому-большому подвалу и побить текущий рекорд по храпу. Но чтобы обязательно был лабиринт злокозненных ловушек и проклятий по периметру.

— Ты, — без тени смущения и свободный от налета современных манер, колдун отодвинулся от столешницы, поднял одну руку, оттопырил указательный палец, и безупречно точно (но мягко) ткнул им в область ведьминой ключицы, аккурат между звеньями её обворожительно сверкающего в тусклом свете ожерелья, — поможешь мне обзавестись мне землей в этом месте, прямо поверх лей-линии. Тогда я смогу дать тебе больше маны.

Справедливости ради, колдун оставался кристально прозрачным в своих намерениях и мотивации даже после заключения контракта, что было большой редкостью, по меркам даже десяти миров.

— ... Приодеться? Броское?

Дракон переспросил в легком недоумении, провожая ведьму за ширму взглядом. Его текущий наряд был буквально сотворен из частиц магии и был сильно вдохновлен тем, как одевались современные люди. То же  зеленое пальто не было частью привычного асгардского гардероба. Лично он предпочитал старую добрую ламеллярную броню и громоздкие шкуры. Во всех странностях костюма воплощенной алчности следовало винить всех возможных супергероев, благодаря вызывающим нарядам которых старый дракон решил, что громоздкие наручи с красной чешуёй и украшенные золотом вороты рубахи - это совершенно нормально.

Затем его взгляд плавно перешел к стоящему недалеко зеркалу. Ну и в чем он был не прав? Хорош же.
Покрутившись из стороны в сторону, очевидно сильный довольный собой, дракон все же послушал ведьму и позволил части наряда распасться на светящиеся частицы изначальной магии, ушло пальто, ушел тяжелый воротник из кожи, рассосались в воздухе тяжелые наручи, распался и тяжелый кушак на светящиеся алеющие хлопья.

Итого осталось: Полосатая черно-красная туника как в музее Норвежской истории, брюки, отдаленно напоминающие джинсы, и высокие сапоги. "Очеловечиваться" еще больше дракон был морально не готов.

— Разуваться не буду.

Заключил колдун, припоминая наказ "оставить только брюки и рубашку". Закончив со своим "переодеванием" колдун снова вернулся взглядом к Селене, которая, судя по контуру за ширмой, решила переодеться старым добрым способом.

— То есть, "снять номер" - это "занять комнату"? — риторически поинтересовался дракон, ведя разговор с ширмой. К сожалению или счастью ему был известен концепт личного пространства и куртуазности, а потому он решил дать Селене переодеться без прямого зрительного контакта. Между тем обнажилась новая проблема - язык людей асгардцу был не родным и Садуранг почти всегда прибегал в общении к помощи заклинания "все-языка". Очень часто это приводило к недопониманиям, т.к. это была очень ... Буквальная способность, с очень буквальным переводом. И такие слова как "вай-фай" звучали для колдуна как белиберда.

— Не хочу провоцировать защитника этого мира. Я не готов тягаться с гневом Вишанти и его аватара, — сказал он с явным сожалением в голосе. Дракон всегда предпочитал решать вопросы разрушениями и живительным огнём, даже здесь в Мидгарде, но почти всегда следовал определенному своду правил в балансе сил, никогда не преступая границы и сферы влияния тех сил, с которыми не мог совладать. И пускать кровь на лей-линии было бы прямым вызовом всему волшебному на Земле. — Но кто знает?.. Быть может однажды я смогу сделать это и здесь.

Колдун улыбнулся лукаво и крайне мечтательно. Он бросал вызовы защитникам меньших миров и даже одерживал разрушительные победы. Если колдуну удастся обосноваться на Земле, как он обосновался в Йотунхейме, то он неизбежно станет еще сильнее и сможет ... Претендовать на кусок мироздания, бросить вызов действующему порядку сил, и спать на еще большей горе золота.

— Веди меня, и я последую.

Садуранг вновь предложил Селене свою руку. Пустую, пока что.